КОВЕР С ГЕРБОМ.
Нет пределов странностям и совпадениям, не существует рамок исторических и границ географических: переплетения нитей и мотивов одной распутываемой темы зачастую втягивают в поле зрения материи на первый взгляд несоединимые. В одну строку могут лечь искусство приготовления пищи и технология набивки тканей, истоки английского масонства и парадоксы геральдики, биография конкретного художника и тайные пружины европейской дипломатии. Столкновения, пересечения и параллели случаются порой неожиданные. Зачастую они помогают увидеть главный предмет контрастнее, объемнее, цельнее в свете исторической правды.
По каждому даже самому на первый взгляд простому вопросу приходится читать и просматривать массу книг, альбомов, справочников. И этот процесс восхитителен, несмотря на тему и область исследования – будь то военное дело, агротехника, искусствоведение или же графология. Музеи, книжные собрания, архивы, библиотеки – это те неиссякаемые источники, те «реки напояющие вселенную мудростию», из которых человечество с благодарностию черпает знания о своем прошлом, о законах гармонии, как основе всего сущего.
Однажды, когда для продолжения работы над своей темой я пришел в отдел эстампов и репродукций Центральной научной библиотеки имени Вернадского, сотрудница отдела, приветливо выдавая мне заказанные книги, сообщила, что ей случайно попался альбом, который на ее взгляд меня может заинтересовать. И она положила передо мной на стол изящно изданный в начале века альбом посвященный деревянной резьбе.
Я постарался быть ответно учтивым и вежливо поблагодарил работницу библиотеки, не предполагая, разумеется, обнаружить в этом издании что-либо в контексте моих изысканий интересное, так как деревянная резьба никак не соотносилась с конкретно уточняемым вопросом.
Стал привычно листать альбом – масса черно-белых фотографий некой обширнейшей коллекции предметов из дерева: утварь, мебель, детали архитектуры и тому подобное. Запечатленные экспонаты сами собой соотносятся с эпохой, местом изготовления, стилем, направлением... Но вдруг!...
О это "вдруг!" в процессе поиска, в расследовании или изучении, о эти неожиданные совпадения, откровения и подарки судьбы – именно это самое "вдруг" и составляет драгоценнейшее ядро эмоционального наполнения любого творческого процесса: когда вдруг из жидкого субстрата является кристалл неописуемой красоты и сверкает волшебными гранями, когда среди каменистого плоскогорья вырастает дивный цветок...
Вдруг – словно вспышка среди черно-белых страниц – единственная в альбоме цветная иллюстрация. Всю страницу занимает цветное изображение ковра. Ковер со странным орнаментом в центре. Да это же герб!.. Подпись под иллюстрацией гласит: "Ковер с гербом гетмана Полуботка. Начало ХVIII века. Собрание В. Кричевского".
Ковер с гербом Полуботка. В альбоме посвященном деревянной резьбе. Это ли не неожиданность? Сам бы я в обозримом будущем вряд ли бы альбомом этим заинтересовался, и мы с ковром Полуботка могли бы никогда не встретиться.
Как словами передать мою благодарность сотруднице отдела эстампов и репродукций? Как оценить такой поступок сотрудника библиотеки? Ведь я не просил именно эту книгу, не заказывал ее, даже и в мыслях не держал. А вот, зная направление моего расследования, тему моих интересов в истории ХVIII века, внимательный библиотекарь обратил мое внимание на замеченную им иллюстрацию... Радость мою может понять каждый, кто хоть раз прошел по дороге поисков, перекапывая целые пустыни песчинок для единственной находки, для единственной и всегда неожиданной встречи. Равнодушный работник библиотеки – ведь ему не платят за подобные услуги – не стал бы тратить свое время и усилия на подобные жесты, он бы просто не обратил внимание на промелькнувшую картинку. Но может ли работать равнодушный человек среди моря живых существ, переполненных страстями и тайнами – среди книжных собраний? Вряд ли... Работающим тут людям чаще всего интересны знания, интересны люди, занимающиеся культивированием разума. Возникающая общность взглядов и интересов и позволяет случаться таким вот "вдруг", таким вот находкам... Ковер с гербом Полуботка! Кто бы мог подумать, что такой вообще существовал?! В подробнейшем описании имущества Полуботков, составленном после ареста наказного гетмана в ноябре 1723 года, которое мне доводилось держать в руках, упоминается множество ковров. Дом Полуботка в Чернигове был большой, убран был богато, ковры имелись во всех комнатах дома. В описи все они характеризуются примерно одинаково – "ковер пестрый" на стене или на полу. С точки зрения имущественного перечисления этого, видимо, было достаточно.
Из той же "Книги пожиткам Полуботка" видно, что предметы с гербом в доме имелись и помимо ковра. Так в списке значится перстень с гербом родовым, кубок серебряный, крышку которого украшают львы в лапах держащие щит с гербом. На двух дошедших до нас копиях портретов Павла Леонтьевича Полуботка также имеется изображение герба: серебряный кавалерский крест над червоным сердцем на черных перекрещенных стрелах в зеленом поле. В традициях шляхетства ХVII столетия украшать свой быт знаками и символами родовой принадлежности. Король польский Казимир III в самом начале века нобилизировал Еремея Полуботка, дав ему герб и шляхетство. Это был родной дед Павла Полуботка.
Так что ковер с гербом вполне обоснованно мог вписаться в убранство дома полковника Черниговского и наказного гетмана Украины. Любопытно то, что именно Полуботки перешли в Украине еще до царского указа ввели у себя во владениях довольно широко овцеводство, пряли свою шерсть, ткали материю. Среди подданных Полуботка ткачеством занималось множество народу. Запечатленный в альбоме ковер тоже мог быть делом рук местных мастеров, любецких, к примеру, либо же Михайловских, или черниговских...
Вертикальная композиция ковра строится на ярком красном пятне щита в центре. В этом поле сам герб. Вокруг щита орнаментированные растительные мотивы. Выше по центру корона, над ней – рука с саблей. Две пары птиц длиннохвостых, стилизованных, сверху и снизу, затейливые вензеля по углам завершают композиционное решение. То, как в цвете и рисунке выполнены перечисленные детали, на мой взгляд, подтверждает домашнее изготовление ковра.
И тут приходит пора обратить внимание на геральдические особенности изображенного на ковре герба: кавалерский крест, сердце, стрелы, две восьмиконечных звезды, полумесяц, три знака напоминающих буквы, кроме того, над щитом корона и рука с саблей. Сразу же бросаются в глаза довольно значительные отличия от герба рода Полуботков, описанного в "Гербовнике малороссийском": и сердце не на стрелах, а пронзено ими, и сам крест изображен в некоем отдельном круговом поле, и еще шесть лишних элементов.
Зная, какое важное значение имеет любая, даже самая мелкая деталь фамильного герба, уместно задаться вопросом – чему следует доверять больше, подписи под иллюстрацией в альбоме о деревянной резьбе или же кропотливо собранному и составленному "Родословнику", в котором классифицированы все гербы малороссийской шляхты? Имеется еще для сравнения изображение герба и на прижизненном портрете Павла Полуботка.
Различий слишком много и они слишком существенны, чтобы признать изображенный на ковре герб родовым знаком Полуботков. Может быть три буквы, включенные в композицию, помогут разъяснить ситуацию? Вокруг полуботковского герба (как и вокруг всех шляхетских гербов того периода) тоже имеются буквы: П.П.П.В.Е.Ц.П.В.З.Ч – десять литер, которые расшифровываются в официальный титул носителя герба – Павел Полуботок Полковник Войска Его Царского Пересветлого Величества Запорожского Черниговский... Нет, буквы (если это буквы) на ковре расшифровать не удается.
Как и вензели в углах ковра, составленные из трех сплетенных литер, среди начертаний каковых явно просматривается латинская "R", что могло бы подсказать на латинское, польское или какое-либо иное направление дешифровки...
Увы...
Попытка подойти с другой стороны – а что если найти этот герб в родословнике или "гербовнике малороссийском" и так определить принадлежность ковра?
Практически все малороссийские гербы в основе своей имеют польское происхождение, как по сути наделения рода "шляхетством", так и по графическому оформлению эмблемы. В большинстве своем самочинное, украинское "дворянство" к ХVIII столетию было едва ли не самым многочисленным на континенте. "Однако, – пишет специалист по геральдике В. Лукомский, – сочетание сердца, хотя бы пронзенного мечом, и над ним креста, неизвестных ни одному из видоизменений польского герба "Пшиятелъ" дали право выделить все подобные гербы в особую группу", группу чисто малороссийского состава. Да, такие элементы, как крест, сердце, стрелы присутствуют в гербах весьма многих украинских родов. Две семьи имели герб и вообще в точности повторяющий Полуботковский, это Гетуны и Бутовичи. А вот в гербе Савичей видим: "серебряный крест, под ним золотая луна рогами вверх. Щит увенчан дворянским шлемом и короною, на поверхности которой рука в латах с саблею". Это самое близкое из всех имеющихся сочетаний. Звезды восьмиконечные золотые наряду с крестом и сердцем (правда стрела при этом лишь одна) есть в гербе рода Пригар... Точного соответствия среди описанных и опубликованных гербов тому, что изображен на ковре, в печатных источниках нет.
Откуда ж тогда возникла подпись под иллюстрацией? На чём она основана? И почему, собственно, в книгу посвященную искусству резьбы по дереву вдруг попала столь явно выделяющаяся из общего контекста иллюстрация? Что за наваждение?..
Альбом издан в Киеве в 1913 году. Художником этого издания является Василий Кричевский, то есть сам владелец, вышеупомянутого ковра – "из собрания В. Кричевского". Судя по малозаметной подписи в правом нижнем углу под иллюстрацией – акварельный рисунок с ковра сделан все в том же 1913 году.
Василий Григорьевич Кричевский был родным братом известного художника Федора Кричевского. Родился Василий под Новый год – 31 декабря 1872 года. Закончил, как и брат, художественную академию, был довольно известным книжным графиком, пейзажистом. О его большой персональной выставке можно узнать из напечатанного достаточно объемного каталога. Известно также, что в 1913-1915 годах Василий Кричевский являлся художественным руководителем ткацкой мастерской в селе Оленевке Васильковского района, что неподалеку от Киева. Художественным руководителем ткацкой мастерской мог быть человек, конечно же, разбирающийся в ткацком деле, знающий в этом толк. И то, что приведенная в альбоме иллюстрация подписана "из собрания В. Кричевского" может свидетельствовать о наличии и других предметов искусства и старины в коллекции художника. Но вот о самой коллекции сведений нет никаких. Жил Василий Григорьевич Кричевский в доме № 9 по улице Паньковской на первом этаже. (На третьем этаже, этого же дома проживал выдающийся украинский историк Михаил Сергеевич Грушевский). Если Федор Кричевский в переломные послереволюционные годы утверждал себя тем, что выступал против авангардистов-монументалистов школы Бойчука и тем самым обеспечивал себе место под солнцем новой пролетарской власти, то брат его Василий в околохудожественные противоборства не вступал. Последнее упоминание о нем на Украине относится к 1841 году. Месяца не дожив до своего восьмидесятилетия, в конце 1952 года Василий Кричевский скончался в Венесуэле.
Что следует из этих скудных биографических данных? То, что, скорее всего, собрание Кричевского в революционное лихолетье национализировано не было. (Иначе всплыл бы и этот ковер с гербом в каком-нибудь областном музее). И что, выезжая за рубеж, Василий Григорьевич, скорее всего, постарался взять с собою наиболее ценные предметы из своей коллекции. Следовательно, не исключено, что где-то в далекой Латинской Америке в частном собрании и по сей день обретается бесценный для украинской истории островок памятников прикладного искусства. И кто знает, какие сюрпризы и открытия ждут нас, если вдруг случится потемкам Кричевского или просто случайным свидетелям познакомиться с этой публикацией, – и они захотят откликнуться, поделиться информацией... Или, может быть кто-то из усердных книгочеев и библиофилов натолкнется на проливающую свет в этой непредсказуемой истории страницу и соотнесет с только что почерпнутыми знаниями... Впрочем, не исключено и то, что не надо переноситься за моря-океаны, что преспокойно висит ковер с гербом где-нибудь в киевской квартире, пыльный и линялый, сросшийся со стеною, или пуще того – свернутый за старостью и ненужностью томится в чулане рядом с неопознанным засиженным мухами портретом и пожелтевшими от времени ажурными кружевами...
Рассказывали же мне, что не так давно в Киеве было продано серебряное блюдо со старинным гербом, продано из интеллигентского дома, продано на вывоз за кордон...
