АКАДЕМИЯ
В августе 1651 года в Киев в очередной раз по-хозяйски вступили польские войска.
Только через три года в Переяславе будет подписан договор, который положит конец длительному польско-литовскому владычеству на исконно русских землях поднепровья.
А пока гетман литовский Радзивилл с тяжелой конницей вошел в древний и славный город на Днепре. Удобно разместился на высоких горах и вызывал к себе для переговоров делегацию Богдана Хмельницкого. К этому периоду относятся знаменитые рисунки Киева, выполненные придворным художником Яна Радзивилла Ван Вестерфельдом и карта украинских владений составленная по заказу польского двора Гийомом Бопланом.
Пожар, охвативший нижний город, уничтожил в 1651 году более двухсот зданий. В том числе и все строения Братского монастыря, Коллегиума Петра Могилы. Уцелел всего лишь один корпус. Число учащихся ввиду тягот житейских резко сократилось. Нелегко жилось учителям и ученикам, как впрочем, и всем жителям Киева.
Но тем и силён народ, что, несмотря ни на какие удары судьба, горести и лишения, вместе с чисто военными оборонительными задачами он решает и первоочередные насущные проблемы духовной жизни. Попечительством Синода, городских властей и гетманского Уряду уже в ближайшие года Коллегиум не только восстанавливался, но и расширялся, материальную поддержку учебному заведению оказывали все, кто так или иначе входил во власть. Поочередно гетманы Многогрешный, Самойлович, Мазепа являли заботу о делах Коллегиума, считали непременной необходимостью давать деньги на содержание преподавателей и учеников ведущего образовательного центра.
В последние десятилетия ХVII столетия Киево-Могилянский Коллегиум функционировал достаточно ритмично и успешно, накапливая авторитет, вес и значение. Велось строительство большого каменного корпуса – того, что и ныне вместе с церковным зданием стоит на Контрактовой площади Подола. К 1701-у году, когда определён был Коллегиуму статус Духовной Академии, число студентов учебного заведения доходило до двух тысяч. И среди выпускников его были практически все, кто так или иначе влиял на культурную, научную, общественную жизнь края того периода. Немало было и выдающихся исторических деятелей, судьба которых связана с Могилянской Академией.
Упоминание о том, что полковник Черниговский и наказной гетман Украины Павел Леонтьевич Полуботок подучил образование в Коллегиуме Петра Могилы в Киеве встречается чуть ли не в каждой посвященной ему исторической работе. Александр Лазаревский в своё время опублииовал "Історичну хроничку" составленную Полуботком, – это краткий конспект истории Украины по источникам известным к концу семнадцатого века. Что можно вполне справедливо считать свидетельством весьма основательных знаний и глубокого интереса к предмету истории со стороны крупного землевладельца и умудренного политика. Однако, достоверного документа зафиксировавшего бы факт обучения Павла Полуботка в Киево-Могилянском Коллегиуме обнаружено так и не было. Историки располагают лишь косвенными указаниями на этот счёт. Что объяснимо, если принять во внимание годы, в которые рожденный около 1660-го пан Полуботок мог обучаться, – это были не самые светлые и легкие годы в истории города и государства. И документов того периода сохранилось не слишком много.
Знаменитый богослов, церковный деятель, местоблюститель Патриаршего Престола Дмитрий Ростовский был ровесником Полуботка. Есть данные, что и он тоже обучался в Киевском Коллегиуме, Стало быть, логичен допуск, что могли они встречаться за учебной партой.
На удивление родились они и умерли точно в одни и те же годы. Но, к сожалению и подлинного документального подтверждения факта обучения Дмитрия Туптало в стенах Коллегиума обнаружить пока не удалось.
Как нет подтверждения и тому, что сыновья полковника Полуботка Андрей и Яков прошли курс могилянского обучения.
Однако... В году 1700-ом после одного из вопиющих случаев – когда учащегося Коллегиума арестовал Киевский Войт и судил своим судом – группа преподавателей и студентов обратилась с челобитною к Митрополиту Киевскому и в Священный Синод, в которой просили, чтобы все ученики Киево-Могилянского Коллегиума от посягательств мещан были надежно защищены, чтобы судить их за проступки могла только Академия.
Митрополитом Киевским был в те годы знаменитый Варлаам Ясинский, ректором же академии состоял Прокоп Калачинский.
А вот как сия челобитная была подписана: "...Префект Иннокентий Поповский. Его Царского Пресветлого Величества Стольник Конон Зотов, во Академии учащийся. Григорий Новицкий, префект конгрегации. Семен Мирович, вицепрефект. Наместник префекту, полковниченко Переяславский Семен Лизогуб. Полковниченко Черниговский Семен. Василий, Павел, полковниченки Прилуцкие. Павел Павловский, Яков Лисица, Григорий Голуб именем и прочих всех учащихся в Академии Киевской".
Ответную челобитную – мещан киевских – можно вместе с прочими подробностями почерпнуть в книге "Сборник материалов извлеченных из древних актовых книг Киевского Центрального Архива" И. Каманина, М. Истомина (Киев, 1890 год).
А подпись под челобитной преподавателей и студентов Академии приведена в приложении к торжественной речи господина Голубева, ректора, по случаю двухсотлетия учебного заведения им возглавляемого произнесенной, праздновавшегося в Киеве в 1901 году. Речь была напечатана отдельным изданием.
В упомянутом приложении цитируется вся челобитная, с оговоркой, что она слишком примечательна для того, чтобы не напечатать её полностью.
В данном конкретном случае особенно важным является ряд подписей грызущих гранит науки пиитики, риторики и богословия полковниченок украинских. Фамилии-то всё знакомые, в истории Украины часто встречающиеся – сыновья полковников бездетного гетмана Мазепы, Полковниченки Прилуцкие, Переяславские, Черниговские доподлинно (за собственноручными подписями) обучались в Академии, значатся в списках 1700-го года. Сыновья Павла Полуботка Андрей и Яков, строго говоря, полковниченками станут лишь через пару лет, но они внуки полковника Переяславского Леонтия Полуботка, и в русле традиций одного общественного круга непременно должны были оказаться среди спудеев могилянских. Ну а если принять в расчет то, что отец их Павел Полуботок и сам в своё время прошел курс этого учебного заведения, то нелегко будет отыскать резоны, что могли бы помешать ему сыновей своих отправить за знаниями туда же.
Но в сохранившихся документах фамилия Полуботков не встречается. Тем не менее, не исключено, что при более тщательном изучении материалов, допустим, архива Священного Синода, можно будет встретить и прямые упоминания и вовсе неожиданные свидетельства...
Вот, например, в 1708 году преставился и был похоронен в Кирилловском монастыре киевский сотник Савва Туптало, 103-х лет от роду, – а был он отцом новоявленного чудотворца, митрополита Ростовского и местоблюстителя патриаршего престола Дмитрия, – того самого ровесника Павла Полуботка и выпускника Киево-Могилянского Коллегиума...
Однако, если присмотреться к перечню фамилий под челобитной внимательнее, обнаружится нечто странное: после стольника Зотова префекта и вицепрефекта идёт "полковниченко Переяславский Семён Лизогуб"… Стоп!
Явное, же несоответствие исторической достоверности. Из документов явствует, что Переяславским полковником с 1692 по 1706 год был не кто иной, как Иван Мирович. Это же именно его, Ивана Мировича поставил Мазепа на полковничество в Переяслав вместо Леонтия Артемовича Полуботка, обвинённого в заговоре с целью захвата власти в гетманстве. Они были сватами – дочь Леонтия Полуботка была замужем за сыном Ивана Мировича, – но служба оставалась службой и универсалы гетманские становились законами. Стало быть полковниченком Переяславским в 1700-ом году Семен Лизогуб являться ну никак не мог. А вот Черниговским – вполне закономерно. Так как, начиная с 1687 года полковниками в Чернигове сидели именно Лизогубы. До 1698 года Яков Лизогуб. А после него – до самого назначения в должность Павла Полуботка – Юхим (или Ефим) Лизогуб. Упомянутый полковниченко Семен был Ефимовичем. Позже он станет знатным войсковым товарищем и бунчуковым, женится на Ирине Ивановне Скоропадской, дочери гетмана. Прилуцким же полком в годах 1692-1708 командовал Дмитро Горленко, он же в 1705 году бил и наказным гетманом и одним из первых поддержал Мазепу при переходе к шведам. Но как же вкралось в книгу, посвященную 200-летию Академии такое количество несогласований? При неспешном сличении напечатанного текста с тем, что должно быть на самом деле, ответ обнаруживается достаточно просто. Разъяснение по хрестоматийному коду "казнить нельзя помиловать".
В зависимости от того, где поставить знак препинания, изменится и смысл фразы: казнить. Нельзя помиловать! Казнить нельзя. Помиловать!
Еще и еще раз приходится убеждаться в том, насколько важно для историка знание реалий изучаемого периода, умение чувствовать контекст событий эпохи. Ведь книгу с речью Голубева читали тысячи людей – и ни одного уточнения, разъяснения за целое столетие не последовало.
Вполне очевидно, что знаки препинания при напечатании торжественной речи господина Голубева и приложений к ней были расставлены весьма произвольно без надлежащего изучения предмета.
Давние рукописи и даже вполне официальные государственные документы ХVII-ХVIII столетий, изготавливаемые вполне квалифицированными писцами напрочь лишены синтаксических в нашем сегодняшнем понимании элементов – зачастую не только запятые, но и точки не ставились, фразы не разделялись заглавными литерами, применялось много весьма своеобразных сокращений. Достоверность перевода текста трехсотлетней давности в современную транскрипцию зависит не только от умения исследователя и публикатора читать, но и от его навыка, кругозора, ответственности, наконец.
Неоднократно доводилось встречаться с различными прочтениями одних и тех же архивных текстов разными учеными. И у Соловьева, и у Костомарова, и у Грушевского можно обнаружить подобные недочеты. А ведь от правильного прочтения слова – имени собственного или даже частицы – может зависеть смысл документа.
Итак, верно воссозданный текст подписи под челобитной направленной в Синод должен выглядеть таким образом:
"Его Царского Пресветлого Величества Стольник Конон Зотов, во Академии учащийся, Григорий Новицкий, префект конгрегации. Семён Мирович, вицепрефект, наместник префекту (здесь-то именно вместо точки – запятая, восстанавливающая историческую правду, потому как именно Семен был сыном славного Ивана Мировича), полковниченко Переяславский. Полковниченко Черниговский Семен Лизогуб. Семен, Василий, Павел полковниченки Прилуцкие. (Все, стало быть, определенно и достоверно – Горленки).
И далее – по тексту...
Таким образом, всё становится на свои места, все Семены занимают соответствующие им положения, разъезжаются по своим вотчинам. Картина исторически согласуется: все перечисленные полковниченки были и студентами и Семёнами в году 1701-ом, когда уже велась Северная война, когда российские воины бились за Нарву, за выход в море, когда только начинали привыкать праздновать Новый год с первого января, когда лишь осваивались с новым летоисчислением.
Мало того, что, постигнув в меру сил латынь и греческий, овладев основами риторики и пиитики они затем отправлялись по отцовским полкам и продолжали заниматься хозяйственными делами они зачастую наследовали командование целыми областями Украины. Питомцы славного учебного заведения составляли затем элиту общества, цвет профессуры, духовенства, старшины генеральной, многие включались в активную политическую борьбу, каждый для себя делал выбор, на чьей быть стороне: ведь всем этим выпускником вскоре предстоит пережить год 1708-ой, вторжение шведов в пределы Российской империи, и июнь 1709-ого, полтавскую победу, столь важную для истории России, Украины, всей Европы...
Да, полных списков учившихся в Киево-Могилянском Коллегиуме и Академии нет. Но можно утверждать почти наверняка – судя по последующим их делам и жизням – что Полуботки и отец, Павел Леонтьевич и сыновья его Андрей и Яков Павловичи, академическое образование, несомненно, получили.
И дело, разумеется, не в том, чтобы повесить очередную мемориальную доску (хотя, подлинный список всех выпускников академии в обновленном заведении был бы весьма уместен), дело в сохранении традиций, в преемственности высокой духовной энергии, которой заряжали в Киево-Могилянской Академии питомцев своих на протяжении столетий. Сегодняшнее учебное заведение, носящее имя Петра Могилы, должно бы наследовать не одно лишь здание бывшего учебного и просветительского центра. Хочется верить, что уникальное книжное собрание Академии привлечет и околдует новых исследователей, зорких и неотступных, служителей истины, которые смогут воспользоваться накопленным опытом и поведут расследования дальше, воскресят не только имена своих однокашников, но и дела их, напишут капитальные научные труды с благодарностью предыдущим поколениям за их вклад в сохранение и развитие национальной духовности. Докопаться до крупиц правды прошлого не значит вернуться назад, это значит укрепить свой фундаменты свое будущее, ибо правда сильнее времени, вернее, она и есть время.
И сколько еще в потоке нас непрерывно омывающем нерасшифрованных мгновений…
